Мы будем пить вино танцевать на костях.
Мы нарисуем в мертвом ветре извращенных бабочек.
Они станут нашей плотью и кровью,
Пылью и медом.
Они станут обзывать нас ангелами и королями.
И как давно мой голос не звучал так подозрительно близко,
Что рыжие ветки смерти перестали смеяться.
Что огенные воды поняли как высоки
И научили дышать полной грудью -
Пока не успел задохнуться.
Стань этой бабочкой.
Будь этой бабочкой.
И даже в последней агонии на остром конце булавки,
Ты будешь казаться смехом.
Счастья
не
может
не
быть
Так определи сам
Нужны ли тебе запятые.
Мы нарисуем в мертвом ветре извращенных бабочек.
Они станут нашей плотью и кровью,
Пылью и медом.
Они станут обзывать нас ангелами и королями.
И как давно мой голос не звучал так подозрительно близко,
Что рыжие ветки смерти перестали смеяться.
Что огенные воды поняли как высоки
И научили дышать полной грудью -
Пока не успел задохнуться.
Стань этой бабочкой.
Будь этой бабочкой.
И даже в последней агонии на остром конце булавки,
Ты будешь казаться смехом.
Счастья
не
может
не
быть
Так определи сам
Нужны ли тебе запятые.